Абачара Гусейнаев

В ГОСТИ (САФАР) К СОСЕДЯМ
Шянидян кяй бовяд манянде дидян!
(Когда же услышанное было похоже на увиденное! Персидская пословица)

Курал! Курал! Не знаю хлеба слаще, чем из пшеницы Курала. Не думаю, что бывает кукуруза вкуснее куральской. ( Курал – так называли лакцы Лезгистан)
Однажды наш отец привез из Курала целую поклажу румяных яблок. Они таяли во рту. Мы, дети расправились с ними в течение недели. Сколько помню себя в детстве, наши мужчины постоянно были в Курале в деловых поездках. Деньги, масло, сыр, сушеное мясо хосрехцев и кулинцев всегда находили сбыт в Курале. Сколько лакцев молили тогда Аллаха «Пусть благоденствуют поля Курала!» Если там был хороший урожай, и в Лакии не голодали.
Курал! Курал!
Разве можно оторвать историю Лакии от Курала!
О доброжелательности куральцев (лезгин), об их чистоплотности ходили легенды. Не зря ведь в свое время Агъалархан (последний хан Кази-Кумуха) восклицал:
Поедая арчинской овцы мясо
Запивая Кубахинской (родник около села Кули) водой
В куральской (лезгинской) светлице
С девушкой из Азайни (Тарки) хотел бы оказаться.
Я прежде полагал, что куралами называют всех лезгин, и удивлялся, почему лакцы говорят лезгинский язык, а не куральский. Многие лакцы и сейчас так думают.
Однако, удивительное дело. Предполагая, что то, о чем мы наслышаны нам давно знакомо, мы не спешим навестить соседей. Ленимся посмотреть, что там за горным перевалом делают наши соседи. Как-то и повода не подворачивается. Это плохо. Разве мало бывает у соседей такого, что нам было бы интересно.
Я и мои четыре спутника едем на встречу с тружениками Ахтынского района. Это шофер Владимир Шабанов, историк Рея Шихсаидова, кандидаты филологических наук Унейзат Мейланова, Букар Талибов. Наш аккуратный, опрятный автобус УАЗ легко катится по ровной накатанной дороге. Позади остались Дербент, Советское, Хинжалкала, проезжаем через Магарамкент. Вот и лезгины на своей родине, в своей среде.
Мне лакцу, в первую очередь бросается в глаза - как они похожи на лакцев. Те же папахи, шляпы, кепки, фуфайки, костюмы, галифе. Те же ботинки, сапоги. Те же темные глаза и волосы, светлые и смуглые лица. Не отличить от лакцев.
Наша машина пошла вверх по Самурской долине. В стремлении увидеть все то, что не бывает в Лакии, я не отрываю лица от окна, и моя шея сильно затекла. Так же , как и в Лакии села здесь расположены по обеим берегам рек. Совсем не встречаются скалистые места. Видно, что долина сама шире и теплее лакских. Наш Хъуннех (Лакское Койсу) бывает мутным только до середины июля. А в Самуре вода и в середине октября течет мутная. Говорят, что и зимой она такая же. Долина Самура богата растительностью. Много деревьев, кустарников. Хоть летний расцвет и позади, долина все еще зеленая.
Уже давно потемнело, и мы въезжаем в не очень освещенное электричеством село. Машина медленно пробирается через темные узкие улицы. Наш руководитель - наш же коллега, сотрудник нашего института (Институт истории, языка и литературы при Филиале Академии наук ДАССР) Талибов Букар. Я думаю, мы едем в гостиницу.
_Здесь! –говорит Букар -Вогьа, бычок! – сказал водитель, и остановил автобус. Услышав это из уст русского человека, я улыбнулся, повеяло Лакией, мне стало приятно.
На воротах дома на нижней стороне улицы висит замок.
-Вах! Где же они? – удивился Букар. _ Где же моя тетя Келимат-Хала? – Букар стал стучаться в соседние ворота. Мужчина , вышедший навстречу, поговорил с ним и куда – то стремительно направился.
-Тетя, оказывается, работает в саду.
-Да разве ты не из Касумкента? – спрашиваю я.
-Мой отец из Ахттов. Когда в Касумкенте создавали колхозы, он был направлен сюда первым секретарем райкома. Там мы и остались жить.
Келимат –хала, запаздывала, и мы вновь сели в машину и поехали в сады. Мы вышли из машины, и в темноте деревья сада нам казались особенно высокими. В узком арыке журча и булькая текла быстрая вода.
Вот это красота(богатство), наверное потянет на пуд! – Шабанов слегка пнул ногой большой кочан капусты.
-Здесь еще и не такие растут, можно встретить и покрупнее,- говорит Букар.
-А если бы вы знали, какая она вкусная, сладкая! – добавляет Унейзат Мейланова.
К нам подбегают запыхавшаяся женщина и двое мужчин.
-Это ты Букар?- с волнением спросила женщина.
-И я, и мои друзья.
-Прекрасно! Идемте! Идемте!
На машине через мгновение мы оказались перед тем же домом. Из подворотни по лестнице поднялись на веранду второго этажа, и оттуда в светлицу (тавхана). В устланной красивейшими коврами комнате образцовая чистота. Стоит шифоньер, буфет, большое зеркало. Нас усадили на подушках у стен. По лезгинскому обычаю, хозяева дома только теперь подали нам руку, поприветствовали нас. И только теперь я разглядел, смуглое лицо Келимат- хала тронуто оспинками, левый глаз поврежден, видимо, тоже следствие оспы. Ее муж Алияр Кардашов пятидесяти пяти-шести лет. Племянник – двоюродный брат Букара Ламет, моложе меня.
Печь быстро разогрела комнату. Тепло, приятный электрический свет, уютно убранная чистая комната, и - открытый лоб ( у лакцев синоним гостеприимства) хозяйки вселили в наши душу, особый покой и довольство. Сварилось сушеное мясо, на столе появился овечий сыр, сливочное масло, мед, пышный, мягкий хлеб. По местному обычаю, сначала «очистили» желудок, выпив предложенным нам душистым чаем. (Этот, перенятый лезгинами у азербайджанцев обычай, тоже довольно приятен). От горячего напитка аппетит еще больше разгорелся. Рея Шихсаидова и Унейзат Мейланова сдержанны в еде, и втихомолку говорят о чем-то своем. Букар, его тетя, Алияр и Ламет на лезгинском обсуждают дела своих родных. Время от времени мы все переходим и на русский язык. Выложенные Келимат хала яблоки, кажется солнцем светятся изнутри. ( Мы в Дербенте на базаре тоже покупали, казалось бы, лучшие на базаре яблоки. Но они ни в какое сравнение не шли с этими. Ни по виду, ни по вкусу
Поужинали. Букар пошел ночевать в другое место. Из уважения к женщинам, их оставили спать в этой же комнате. А меня и шофера взял с собой, живущий по соседству Ламет. В комнате глубокая тишина: жена с детьми, видимо устроилась в саду. С весеннего тепла до осенних холодов ахтынцы живут в садовых домах, там, где аромат зелени и цветов, где воздух несказанно свеж.
Не простужайтесь только! – наставляет нас Ламет, уложив нас в тавхана, на никелированной кровати, в постель с белоснежным бельем
-Не переживай, мы же себе не враги! – отвечает ему Шабанов, подтыкая под бок одеяло в ослепительно белом пододеяльнике.
-Тогда спокойной ночи. Вы меня простите, сейчас моя семья в саду. Я пойду к ним.
Мы остались одни.
-Удивительное дело, в горах у еды особенный вкус. Здесь все так вкусно!- говорит Шабанов. – Наверное, это из-за солнца и особенного воздуха, - подтвердил и я его мнение. В таких разговорах мы уснули.
Когда мы проснулись, комната была полна солнца. Мы вышли, чтобы умыться, был теплый ясный день. Синее небо, как-будто крышей накрыло село. Вокруг Ахты длинные горы. Село расположено в самой низине долины. Из-за этого в селе есть северный квартал, в котором зимой солнце стоит не более часа. И хоть и кажется, что с моря по долине вверх мы едем довольно долго, над уровнем моря, мы, оказывается, поднимаемся только на километр – полтора.
-Это дом Газимагомеда Агасиева, - перебил, рождаемые в моей голове обзором дальних, покрытых сугробами векового снега гор мысли, Букар. Дом Агасиева ничем не отличается от других. Только на одном из камней в стене что-то написано.
-Поторопитесь, завтрак уже ждет вас. У того же Алияра мы поели такой же обильный как вчерашний ужин завтрак и направились в райком. Второй секретарь райкома, молодой Ашурбек Ашурбеков, обрадовался, увидев Букара. Они немного поговорили о своих делах
-Как идут дела? – спросил Букар.
-Пока, думаю, справляюсь. Правда, на первых порах было трудно общаться с колхозниками, не зная лезгинского языка (Ашурбек был рутульцем из Хнова). Пришлось в течение трех месяцев научиться .
Ашурбек готов был выполнить любую нашу просьбу.
-Куда поедем?- спросил Букар нас.
-Наверное, вам машина нужна? – спросил Ашурбек.
-У нас есть своя.
-Если поедете в Кака, Луткун,Ялах, Хрюг, Зрых, будет неплохо. Я заранее позвоню туда, предупрежу, чтобы собрали людей.
-Согласны? – спросил нас Букар.
-Мы готовы ехать куда скажут, - ответили мы.
-Если что-то понадобится, позвоните нам. Счастливый вам путь.
Сели в машину. Проехали по могучему мосту через бурный Самур. На Хрюгских поворотах пришлось ехать по бездорожью – дорогу расширяли и вели взрывные работы. Хрюгскому секретарю парторганизации мы сказали, что вернемся через два часа, пусть соберет народ, а сами поехали в Яраг. Трудно ехать вверх по разбитой, узкой ( для арбы) дороге.
-Наверное, это дорога не для машины, - сомневается наш шофер. Остановили машину. Вышли и оглядываемся. Другой дороги нет.
-Ну что же, где кто-то другой проехал, там и мы поедем, - решается Шабанов. Едем медленно, и наконец, прибываем в ущелье, окруженное высокими горами. Там вместе, от всех сторон защищенном от ветров, расположено маленькое село Ялах. Машина от школы отъехать никуда не может. Подходим к правлению колхоза, я оглядываюсь вокруг, и вдруг подумалось «Вабабай! Как же похоже на наше Т1аннул Ц1ук1ул (село в Кулинском районе). Село, и даже канцелярия, расположено точно так же. Даже родник такой же и так же расположен. Как будто я вернулся в Лакию.
Председатель колхоза, судя по его широкой улыбке, очень добрый человек. Он тут же послал помощника, чтобы собрал людей, послушать нас. И место сбора людей оказалось удачным, прогретым заходящим солнцем годеканом. Мы уселись там, наслаждаясь теплыми, особенно нежными в горах, лучами закатного солнца.
Пока счет собравшихся с пяти дошел до пятнадцати, мы прождали час. Не знаю, то ли в лекторах не было нужды, то ли насущные дела по хозяйству были важнее, но народ шел неохотно.
Здесь все, все как и у нас, убранство дворов, тот же способ сушки мяса на верандах, облик домов, расположение села, годекан – все как у нас – не отступает в моей голове мысль.
Наконец, собралось человек пятьдесят.
-Больше ждать некого, здесь собрались все,- объяснил председатель.
-Открой маджлис, - попросил Букар.
-Чтобы встретиться с нами приехали наши почетные гости, наши ученые.- председатель сказал еще несколько похвальных слов в наш адрес. – А теперь посмотрим, сколько полезного нам они могут нам сказать, завершил он свою речь и передал слово Унейзат Мейлановой .
Унейзат говорит на родном языке о культуре об истории языка. Не зная языка, я все равно понимаю, о чем она говорит, мне нравится как она время от времени произносит слово «к1ват1ал». Народ внимательно слушает. Тишина полная. Когда лекция кончилась вопроса тоже ни у кого не было.
Рея Шихсаидова в своей речи сказала о том как дружба и взаимопомощь выручали и спасали Дагестан.
Народ молчит. И вопроса тоже нет ни у кого.
Я тоже сказал речь о том, что, несмотря на различия в языках и во многих других вещах, история у нас была одна, в том числе и история литературы. Наши средства языка, выразительные средства сродни. Меня выслушали также внимательно, как и моих друзей. Также выслушали они и речь Букара Талибова об истории происхождения языков Дагестана.
-Может кто-то что-то не понял? Кто-то хочет задать вопрос? – спросил председатель. Все молчат. На лицах никакого движения.
-Тогда позвольте поблагодарить наших гостей. Председатель пожал нам руки.
-Без угощения уезжать из села нельзя!- председатель стал на нашем пути. Мы с удовольствием направились в его дом, который оказался тут же рядом.
На обратном пути в Хрюг наши разговоры были тоже о жителях Ялаха.
-Что же это было? То ли люди озабочены только заработками (богатством), то ли мы говорили неинтересно. Не смогли увлечь.
-Наверное, и то, и другое.
В Хрюге много выстроено новых домов.
-Эти дома построены на честные трудовые деньги колхозных тружеников! – объясняли нам старожилы села, гордые собой, своим джамаатом, и своим колхозом.
-Жаль! Жаль! Вот если бы вы приехали через три дня, вы могли бы провести свое мероприятие в новом клубе!
-Вы уже закончили стройку?
-Выстроили, да еще какого красавца! Не хотите пойти посмотреть?
-Почему бы нет!
Клуб действительно был хорош. Он не был хуже любого сельского и, пожалуй даже городского клуба. Там же располагалась и изба читальня, и библиотека. Готов был и инвентарь для клуба. Конечно, без большой надобности и без материальных возможностей, колхоз маленького села не справился бы с такой стройкой. А старый, готовый развалиться клуб был полон людей.
Когда Рея произнесла имя Авлия Чалаби, в затихшем зале люди улыбнулись. (Эвлия Челеби (1611-1679) – турецкий путешественник, географ, в своей книге «Сиях1ат-наме» описал свое путешествие в Дагестан).
Говоря о литературе в родном селе знаменитого лезгинского поэта Тагира Хрюгского, не упомянуть его разве можно. Я тоже сказал, что не считаю, что эти строки Хрюгского хоть на йоту ниже любых самых прославленных строк знаменитых поэтов.
Каждый приезжающий к нам
Называет Ахты раем.
Не видел я еще рая,
Не могу ничего сказать
Если и устроен рай похожим на Ахты
То слава Богу, не так уж и глуп Аллах.
Хрюгцам это понравилось
-«Зачем нам нужен лезгинский язык, который не понадобится после Белиджей» - часто можно услышать от наших земляков, начал свою речь Букар. (Кстати лакцы тоже говорят: Зачем нам лакский язык, который дальше Цудахара не нужен.- Качар Гусейнаева) - А между тем, ни арабы , ни персы, ни турки не сумели уничтожить наш язык Мы и в коммунизм придем со своим языком. Это наша гордость, наше бессмертие. А владение русским, азербайджанским языком – это наш талант, умение дружить, уважать соседей, устанавливать и беречь братство. Я зыки обязательно надо преподавать в школах. Для изучения истории развития человечества, знание языков чрезвычайно важно. Расскажу такой случай. В 1959 году проводилась перепись населения СССР. А в 1957 проводилась предварительная, пробная перепись в трех местах. В том числе и в Эстонии. Там одна женщина в графе «национальность» написала «С Кавказа». Организаторы переписи обратились в Академию Эстонии, направили туда ее карточку, приписали слова, которые она помнила на родном языке «папа», «мама», «брат» и др. Написали, что в детстве она из Баку попала в Эстонию. Эти документы попали к профессору Тартусского университета Паулу Аристэ. Аристэ сверился с трудами Услара, и установил, что эта женщина была лезгинка. Так, что знание языка никогда не бывает бесполезным.
Конечно, этот рассказ Букара Талибова очень понравился слушателям. Люди стали задавать много вопросов по поводу языка. Попросили и меня рассказать про лакский эпос, про балладу « ГЪалбарц1 Аьли» ( Лев Али)
Нас разобрали в гости. Меня забрал добрейший человек, бухгалтер колхоза.
Утром, когда мы стали собираться перед сельсоветом, к нам навстречу вышла смуглая женщина невысокого роста лет за пятьдесят.
-Я же за вами посылала, почему вы до сих пор ко мне не пришли? – упрекнула она бухгалтера.
-Доброе утро, Кизлар. Вот же идем.
-Я позову остальных. А вы идите. -Кизлар Амиргамзаева пошла в сторону села.,
-Преседатель сельсовета. Очень умная и энергичная женщина, вдова, муж погиб на фронте, - объяснил мне мой спутник.
На веранде дома Кизлар мы в ожидании, пока все соберутся, оглядываемся окрест. Обе просторные комнаты Кизляр уютно и аккуратно убраны. Чистота безупречная.»Живет одна, без мужа, вырастила и и дала образование дочери, руководит целым селом, при этом не махнула на себя рукой, так чистоплотна, опрятна. Она действительно выдающаяся женщина, - думаю я про себя. Однако в чем-то же должна проявляться ее тоска и печаль. Гляжу во двор, там, видимо, весной были посажены цветы. Вокруг них раньше была переплетена красивая ограда их алюминиевой проволоки. Теперь она скосилась, кое- где вообще оборвалась. Асбестовый сток для воды стал чуть выше покрытия веранды. Ну да, свое горе она перебарывает заботой о джамаате. Много, слишком много горя пришлось пережить нашим женщинам, и они достойно перенесли все испытания, - думаю я, и проникаюсь гордостью за своих соотечественниц и ровесниц.
Изобильный стол Кизлар ломился от яств. Но мы и без того уже были перекормлены. А хозяйка дома возмущалась, почему мы мало едим, и готова была сама класть нам все в рот.
Наша поездка в Зрых, задержалась из-за Хрюгской мечети. Мимо нее пройти было невозможно. «Построена в 1701 году» написано на камне в ее стене. Изрядное количество лет прошло. Стены, михраб, как и везде, построены из камней. Но четырехугольную минару я увидел только там. На всем протяжении она покрыта ровными каменными плитами кое-где желтоватыми. Наверное, очень нелегко было найти столько так подходящие друг другу каменные пластины. Зато и результат был великолепен. Работа была изумительная. Воспетые в песнях наших предков крепости тоже были, видимо, так же построены, «так чтобы нигде не мог застрять даже птичий коготок». Жаль только, на одной из сторон минары была трещина. И плиты более близкие к земле от нагрузки стен полопались.
Разве могли мы удержаться, чтобы не забраться на вершину минары . Впереди мой новый гость (бухгалтер), потом я, за мной Рея и Унейзат – мы стали подниматься вверх.
Внутри минары, на каждом «этаже» есть деревянные ниши, еще в старину вырубленные из стволов могучих деревьев. Есть места даже, где можно приставить лестницы. Лестницы, которые стоят почти перпендекулярно, тоже не новее. Все скрипит. Если где-либо сорвется одна из сгнивших ступенек или перекрытий, то нечему удержать падающего вниз. Снаружи сорок метров высоты минары не казались столь внушительными. Однако, поднимающимся вверх пришлось изрядно потрудиться. После этого дня три я испытывал боль в ногах.
Добравшись доверху минары женщины, посмотрели вниз, и испугавшись, стали потихоньку спускаться. Вокруг минары сделан ободок шириной примерно сантиметров пятьдесят. Между минарой и куполом тоже есть место, где человек может расположиться. Если здесь закружится голова, ничего не стоит упасть. А сельский мудун как раз ходил по этому узкому ободку, призывая сельчан к молитве.. Мой новый гость (бухгалтер у которого ночевал) прошелся по этому кругу вокруг минары. Я же не смог оторваться от порога.. Там тоже стало очевидным, что жизнь нам очень дорога.
Отсюда открывается удивительный по красоте мир. Поразительно, каким мужественным, талантливым и стойким должен был быть усттар, который работал на этой стройке. На вершине купола минары водружен большой белый камень. Говорят, что изрядное время этот камень по ночам воровали рутульцы, потом по утрам Хрюгцы с боем возвращали обратно. Цену красоте соседи воздавали посредством кулаков.
Дети отцов, способных создавать такую красоту, наверное, еще не раз удивят нас своими творениями.
Ну конечно, хрюгцы не стали в разгар трудового дня дожидаться нашего приезда.
-Не обижайтесь, дорогие гости, наш народ в эти дни сильно занят работой в садах и огородах. Вечером – пожалуйста, - все соберемся! – говорит нам молодой человек лет тридцати – тридцати пяти. Он выглядит довольным всем – и колхозниками, и урожаем, и хозяйством.
-В Магарамкентском районе у нас тоже были земли. Из-за комаров, крыс, мышей и змей работать там было невозможно,- говорит председатель, и вытаскивает из ящика своего стола и раздает нам яблоки сорта шафран и наполеон.- Государство направило туда самолеты и опрыскало землю ядом. Теперь, да пусть оглохнут уши шайтана, все хорошо, наше положение, наш достаток получше.
В Зрых тоже пролегает большой мост через Самур. По обоим берегам рек разбиты сады, огороды, поля. Люди в них работают, режут капусту, копают картошку. В стремлении узнать и увидеть побольше, я разговариваю со встречными и оказываюсь у кладбища. То ли бедность людей тому виной, то ли что-то другое тому причиной, но после лакцев, мне кажется, лезгины самые равнодушные к мертвым ( меньше уважения, х1урмат). На иных могилах в Зрыхе даже надгробия нет, на иных указаны имя и дата ухода.
На годекане сидело несколько пожилых мужчин. Один из них выделялся особенным ростом и могучим обликом. Одет он был в фуфайку и овчинную шапку. На тронутом оспой лице большой чуть кривоватый нос.
-Этот старик – свекор нашей сотрудницы Сореи Агаширинововй . Зовут его Мирзамагомед Азизов. Говорят, он с гордостью говорит, что его сын прокурор в Махачкале, а невестка ученая. Мужчина, который сидит слева, видишь, с которым он разговаривает, они враги – шепчет мне, побывавшая в этом селе и прежде Рея.
В 1942 году Мирзамагомед был председателем колхоза. Когда он поехал ловить бандитов, одним из них оказался тот, что сидит слева, и он выстрелил в Мирзамагомедова с близкого расстояния. Мирзамагомед чудом остался цел. Тот тоже отсидел свое и вернулся. Этот тоже его простил.
Мне тоже было очень приятно видеть «врагов» за такой дружеской беседой.
Когда вечером мы завершили наши дела, в честь Сореи Мирзамагомед позвал всех нас в гости и устроил знатное угощение.. То ли из собственного пристрастия, то ли из желания угодить нам, старик справился таки с полллитрой. Но кроме, судя по всему очень веселых шуток на лезгинском языке старик за семьдесят лет, ничем не выдал своего опьянения. «Много еще старик, наломаешь ты дров, - подумал я про себя.- Лет тридцать еще как минимум, тебе х1алал».
На следующий день мы проделали свою работу и в селах Луткун и Кака. Также как и в Хрюге и Зрыхе нам и здесь задали много вопросов, оказали большое внимание.
В Луткуне старое, скученное село осталось в стороне. Там теперь только развалины и груды камней. Новые дома, удобные и просторные, разбогатевшие луткунцы строили на равнине. Такие же добротные были и школа и клуб. Мы прониклись белой завистью к луткунцам.
-Вот уже восемнадцать лет, как никто из нашего села не попадал под судебные дела! – с гордостью говорит нам парторг. – Вы никогда не увидите в нашем селе пьяного. Что это было правдой, подтверждали и в других селах, читал даже в газете.
Никогда не забуду я ночь, проведенную в Кака. Нас пригласил в гости родственник (гость) Букара Эльдаров Абдуллах. Невысокого роста, крепкий кряжистый, очень деятельный мужчина в коротком пальто, в бухарской папахе, в начиненных до блеска хромовых сапогах. По моему дом Абдуллаха был способен принять одновременно более двадцати гостей- угостить, обеспечить ночлегом, великолепной постелью.
Изредка старик прерывает веселую, приятную беседу, и, уронив голову на грудь, грустно говорит: - В этом году в стране неурожай. Дела будут плохи. Вот уже сейчас пуд зерна продают за шесть рублей. Что дальше-то будет?
-Наверное, будет нелегко, но отчаиваться незачем. Государство закупит зерно в Канаде, в других странах! – утешаем мы старика.
-Это, конечно хорошо! Но чужим хлебом не наешься! – говорит, многое повидавший на своем веку старик.
-Абачара, хочешь увидеть лезгинскую изажа ( принцесса, красавица)? – наклонившись к моему уху спрашивает меня ценительница красоты Унейзат Мейланова.
-Хочу! – говорю я.
-Посмотри тогда! – сказала она, кивнув в сторону невестки дома, несшей нам угощение. Действительно, белолицая девушка с темными глазами и бровями была необыкновенно хороша и стройна. Все ее движения были красивы и приятны.
Понравился нам и ее муж, который время от времени заглядывал к нам, проверяя, все ли там в порядке. «Видно, что мужественный парень, валлах, достоин он такой жены!» - думали мы про себя.
-Букар –жан!- обратился старик к Букару, как только невестка вышла из комнаты. – Валлах не нарадуемся, Золотой колос попал к нам в руки, чистое сокровище!
Редко где мне приходилось встретить довольного невесткой свекра. И поэтому, засыпая в этом гостеприимном доме, я сделал дуа, чтобы благополучие всегда было в этом доме добрых, щедрых и достойных людей.

* * * * * *

Мы походили по берегам еще более бурного, чем Самур Ахты-Чая. Посетили горячие серные источники в Ахты. Там были выстроены бани. Туда люди приезжали со всех сторон. Приходили на костылях, скрюченные радикулитом, а уходили на своих ногах, отбросив костыли.. Когда мы туда подходили, оттуда выходили ахтынские женщины с полными тазами кипельно белого белья. Горячая серная вода, белье чистит лучше мыла. Зачем же женщинам не воспользоваться таким благом. Нам тоже очень понравилось купание в «офицерских» банях»
Посетили мы и великолепный Ахтынский музей, расположенный в огромном помещении мечети. Может, будет преувеличением сказать, что он равен был Махачкалинскому Краеведческому. Но, пожалуй, и не уступал. Его экспозиции были правдивым и исчерпывающим рассказом о талантливом и мужественном народе.
Мы встретились с колхозниками, с учителями, с руководителями районов, со старыми и молодыми – все эти люди в меру своих сил приумножали силу и славу родной земли.
Я и сейчас помню добрых, щедрых, талантливых людей Лезгистана, мужчин и женщин. Тепло их сердец, оставленное в моей груди, сохранится навсегда.
1963-1965